Начать на голом месте: как жить с диагнозом «алопеция».

Алопеция — это выпадение волос. Бывает такой сложный и «страшный» вид выпадения — тотальная алопеция (полное выпадение волос). Это рассказ девушки, страдающей такой патологией, как не отчаяться и продолжать бороться.

1.В возрасте 20–30 лет частые причины выпадения волос – стресс, несбалансированная диета, беременность. После 40 лет начинается истончение волос из-за гормонального дисбаланса.

2.Никакой самодиагностики – если вам показалось, что волосы перестали лежать как обычно, немедленно обратитесь к трихологу. Обследование организма должно быть комплексным.

3.Тотальную алопецию врачи относят к аутоиммунным заболеваниям – организм человека отвергает родные волосяные фолликулы.

По материалам журнала Allur 05/2016

«С детства у меня были длинные каштановые волосы ниже плеч. Я их даже ни разу не красила. Со стрижками и укладками тоже не экспериментировала: волосы были прямые и на удивление густые. До 24 лет. А потом за четыре месяца я их лишилась. Это произошло шесть лет назад.

Все началось внезапно. Я тогда работала в модном журнале, первая взрослая работа – и вдруг у нас меняют команду. Я начала дергаться: уволят меня или нет? Появились сразу две новые начальницы. Месяц я прожила в адском стрессе.

Я всегда была эмоциональным человеком – довести меня до истерики было довольно просто. Любое событие – неудачную съемку, ссору с любимым – я воспринимала как конец света. Во всем всегда винила себя, считала себя хуже других. Вскоре я поехала отдыхать и начала замечать, что с волосами беда: проводишь рукой – они остаются на пальцах. Первая реакция – паника. Я с детства ничем особо не болела. Не понимала, к кому бежать и что делать. Позвонила маме – она успокоила, посоветовала средства народной медицины: репейное масло, настойки с перцем.

Сначала я не отнеслась к этому серьезно. Думала: осень, авитаминоз… Пойти к врачу мне даже в голову не приходило. Тогда я не знала, чем занимаются трихологи. В это же время я рассталась с парнем. Косвенной причиной стали волосы. Я начала комплексовать, что они выпадают, винить во всем эту проблему. И стресс стал еще сильнее. Выпадение продолжалось несколько месяцев. К Новому году шевелюра поредела на треть, и кожа головы явно просвечивала. Я решилась наконец обратиться в поликлинику. Врач, к которому я пришла, сказал: «У вас больше никогда не вырастут волосы». Я постриглась короче, а потом и вовсе обрила голову налысо. Пережила недельную истерику. Так меньше чем за полгода я осталась без волос.

Бойфренд моей подруги, у которого в тот период были свои проблемы с волосами, посоветовал проконсультироваться у академика Юрия Сергеева, основателя Института аллергологии и клинической иммунологии. Доктор на несколько лет подсадил меня на мощный гормональный глюкокортикоидный препарат дипроспан. Он не устраняет причину выпадения, а просто купирует симптомы. Как только перестаешь его колоть, волосы начинают выпадать. К сожалению, в нашей стране его выписы­вают в большинстве случаев проблем, похожих на мою. Еще дипроспан назначают при аутоиммунных заболеваниях, разово при аллергиях, бурситах, некоторых заболеваниях дыхательных путей. Кроме внутримышечных уколов мне прописали витаминную мезотерапию.

Первый раз процедуру мне делали 40 минут – было адски больно. Кожа после сеанса начинает гореть и чесаться, а трогать ее нельзя. Плюс вам делают несколько глубоких вколов – кажется, что прямо в кость черепа. Через три-четыре месяца волосы отросли снова. Я сделала короткую стрижку. И наивно думала, что справилась с проблемой.

Спустя месяц без мезотерапии и гормональных уколов волосы выпали снова. Я благодарна маме и сестре, которые очень меня поддерживали. «Леночка, ты самая красивая!» – повторяла мама. Уверена, в душе она паниковала, но вида не показывала. Подключилась даже моя бабушка, которой за восемьдесят: «Так, я тут из журнала «Вестник ЗОЖ» тебе выписала рецепты…»

Прошло какое-то время, и знакомый визажист посоветовала мне обратиться в Государственный научный центр дерматовенерологии и косметологии на улице Короленко. Врач прописала те же уколы дипроспана в очаги выпадения волос, а также физиотерапию узкополосным низковолновым ультрафиолетовым излучением: на голову наносят специальный раствор, надевают что-то типа шлема и воздействуют лучами. Там я лечилась два с половиной года. Мне кололи дипроспан, а когда волосы вырастали, делали только мезотерапию. Без дипроспана волосы опять начинали выпадать, и мне снова назначали курс уколов.

Я понимала: долго сидеть на гормонах нельзя. Нужен перерыв. На приеме у очередного врача меня первым делом спрашивали про родителей – убедиться, что выпадение волос не наследственное. Родителям сейчас по 60 лет, у папы нет и намека на лысину. Результаты анализов были идеальны, хоть в космос. Деньги и силы тратились впустую.

Я спасалась японскими кератиновыми волокнами – посыпала ими кожу головы, как пудрой, и просветы становились менее заметными. Иначе я не смогла бы так долго обходиться без шапки или платка. Когда меня все начинало выводить из себя, я брилась наголо. Спасибо друзьям: они уверяли, что мне идет такая «укладка».

И я пришла в обычный салон красоты на Сухаревской, к Галине Яковлевой  Она один из лучших врачей, с которыми мне довелось встретиться за все время страданий. Галина пришла в ужас, узнав, сколько мне до этого кололи дипроспан. Мы начали все заново, но уже без гормонов. Мне периодически хотелось сорваться. Дипроспан как наркотик – хотелось колоть его снова, чтобы быстрее выросли мои дорогие волосы. Теперь уже дорогие во всех смыслах.

Галя предложила плазмолифтинг. Идея мне понравилась – организм восстанавливается с помощью собственных ресурсов. Мы начали с плазмы, кололи ее раз в десять дней (около 10 тысяч рублей за одну пробирку, на сеанс мне нужно было две), потом делали мезотерапию, карбокситерапию (5 тысяч рублей за процедуру), которая мне действительно помогала. Загоняли под кожу СО2, чтобы расшевелить волосяной фолликул. Приятным «побочным» эффектом стала идеальная кожа лица. Последние два года я вообще не пользуюсь тональным кремом, нет и намека на морщины, а к боли привыкаешь. Сейчас брови и ресницы – в шесть уколов – мне делают без анестезии.

За девять месяцев лечения мы восстановили волосяной покров на 50–60 %. Я была довольна результатом, думала, к Новому году все закончится. Но прошлым летом произошло трагическое событие – умер очень близкий друг. Все случилось внезапно, ничто не предвещало беды. С утра с ним разговаривали – вечером его уже не стало. А незадолго до этого произошла крайне неприятная история: на меня напали в подъезде моего дома. Все обошлось – я сорвала с головы платок и сказала, что смертельно больна. Мужчина испугался. Стресс был жуткий. Тогда у меня начали выпадать не только волосы, но и брови. После этого я четко осознала, что мое эмоциональное состояние отражается на волосах.

Я записалась к психологу. Поняла, что разговор с собой – важная часть лечения. Психолог мне говорил: «Насколько же вы себя не любите! Волосы – один из элементов женской красоты. А вы извели себя…» Когда он произнес это вслух, я вдруг осознала очевидные вещи. День ото дня, из года в год я сама себя убеждала: «Я бездарна, я ничего не умею, а еще вот он на меня не так посмотрел…» И моя нелюбовь к себе привела меня к такому состоянию. Я начала работать над собой, пыталась перестать истерить. Стала верующим человеком, чаще хожу в церковь и теперь понимаю: нам не посылают того, что невозможно пережить. Надо просто изменить отношение к испытанию. Это ежедневная тяжелая работа, борьба с самим собой. Иногда знакомые спрашивают, что им делать с проблемными волосами, куда бежать, к кому записываться на прием. Единственное, что я им советую: «Успокойтесь! Прямо сейчас. Потом будете решать, что делать». Но успокоиться как раз труднее всего.

Для восстановления душевного баланса я занялась спортом: летом бегаю, зимой хожу на лыжах и круглый год нагружаю себя силовыми тренировками в зале. Раньше у меня был синдром отличницы. Когда мне поставили первую четверку во время сессии, я рыдала. Мама возмущалась: «Лена, ты что? Какие слезы? Все живы – мама, папа, близкие. В чем проблема?» Проблема была во мне. Себя я всегда изводила больше всех. Моя работа – большая часть моей жизни, я очень амбициозный человек. Но чем выше амбиции, тем острее воспринимаешь провалы. Сколько раз Галя Яковлева выслушивала мои жалобы. Я могла расплакаться у нее в кресле. Искала причину всех своих неудач в болезни. Галя – прекрасный врач. Если бы не череда стрессов – инцидент в подъезде и смерть друга, – у нас бы все получилось. Но лечение застопорилось.

На одной из съемок певица Вера Брежнева, которая прониклась моей историей, посоветовала перестать стучаться в закрытую дверь, иначе ничего не изменится. Галя сделала максимум. И я стала искать другого врача. Все эти годы я должна была придумывать, как скрывать свое состояние. Моя работа – постоянное общение, а значит, мне нужен образ, который привлекает людей, а не отталкивает.

Когда я впервые увидела себя в зеркале обритой наголо, это был шок. В тот момент меня успокоила и приободрила подруга-парикмахер. Но несколько дней я не могла на себя смотреть. Боялась прикасаться к голове. Поначалу ходила в шапке, потом остановила свой выбор на платках. Их у меня теперь огромная коллекция разных цветов и фактур – могу давать мастер-классы, как их лучше повязывать.

Мой преподаватель французского языка была уверена, что я хожу в платке не из-за проблем с волосами, а просто потому, что это мой стиль. Поводом для серьезных переживаний стала ситуация в лондонском аэропорту: меня попросили снять платок. Я не могла при всех это сделать, только в отдельной комнате. На визу надо фотографироваться без платка. Сказала на контроле: «I have problems with my hair» (англ. «У меня проблемы с во­лосами»). Лысый офицер усмехнулся: «Look, me too» (англ. «Смотри, у меня тоже»).

Мой макияж стал ярче, захотелось сильнее выделять глаза – когда носишь чалму, к ним приковано все внимание. Иногда надеваю крупные клипсы. Бывает, я готова сдаться и купить парик, но потом говорю себе нет. Мне кажется, это нечестно. Не хочу прятать свою проблему. Да, некоторые мои знакомые ходят в парике. Но это их выбор. Я хочу быть сильнее своей беды. И не важно, что люди будут обо мне говорить. Возможно, я должна быть благодарна, что такое случилось. Иначе я так и осталась бы истеричной и болезненно восприимчивой. За это время я многое переосмыслила. Раньше отношения давались легко, весело – мне было два­дцать лет, хотелось тусоваться, веселиться, ничего серьезного. Потом я решила, что без волос перестала нравиться мужчинам. Но в моей жизни появился человек, который опроверг мои страхи. Это мой старый друг. Последний раз он видел меня с длинными волосами и вдруг позвонил спустя пять лет. Вот уже больше года мы близко общаемся. И я нравлюсь ему такой, какая есть.

Прошло шесть лет. Я пережила все стадии – от редкого выпадения и очаговой алопеции до тотальной –

alopecia totalis

. Даже пушковые волосы у меня больше не растут. Это крайняя стадия, и шанс решить проблему невелик. На теле волосы еще растут, брови и ресницы есть, но без пигмента. Жаль, что в начале лечения я ничего не знала о своей психологической проблеме. Я не пошла бы на гормональную терапию и сразу занялась бы эмоциональным здоровьем.

Сейчас каждую неделю я хожу на мезотерапию к дерматовенерологу, эндокринологу Нино Бигваве-Аббас в клинику Bellefontaine. Она настроена позитивно. Такое лечение дает наилучший результат в моей ситуации. Нино сама смешивает для меня инъекционные коктейли из витаминов и говорит, что через пару месяцев мы попробуем плазмотерапию. Задача – расшевелить спящие волося­ные фолликулы, а для этого придется набраться терпения. Долгий стресс нарушил кровоток. Процесс восстановления может занять месяцы, даже годы. И уверенности в победе нет. Никто не застрахован от сильных стрессов. Но мое счастье в том, что я уже научилась выходить из обыденных неприятных ситуаций с минимальными потерями.

Психолог считает, что обязательно надо примириться с собой, принять себя такой, какая есть. Год назад на отдыхе в Израиле я ходила без платка и никакого повышенного интереса не вызывала – людям вокруг было все равно. Выпив бокал вина и осмелев, я сейчас могу выложить фото без платка на Facebook. Знаю, что у меня хорошая форма черепа. На пляже без платка мне было так хорошо! Но снять его здесь, в Москве, я пока не готова, еще не настолько сильна. Хотя рассказать свою историю еще полгода назад тоже не смогла бы»
По материалам журнала Allur 05/2016

1.В возрасте 20–30 лет частые причины выпадения волос – стресс, несбалансированная диета, беременность. После 40 лет начинается истончение волос из-за гормонального дисбаланса.
2.Никакой самодиагностики – если вам показалось, что волосы перестали лежать как обычно, немедленно обратитесь к трихологу. Обследование организма должно быть комплексным.
3.Тотальную алопецию врачи относят к аутоиммунным заболеваниям – организм человека отвергает родные волосяные фолликулы.